Творческое задание на тему дипломатическая борьба СССР за открытие Второго фронта в Европе

Дипломатическая борьба СССР за открытие Второго фронта в Европе Вторая мировая война оказала и продолжает оказывать большое влияние на интеллектуальную жизнь как стран-участниц, так и новых государств, образовавшихся в Европе в начале 90-х годов прошлого столетия. Одним из актуальных вопросов историографии войны являются межсоюзнические отношения Советского Союза и его партнеров по Антигитлеровской коалиции, в том числе проблема Второго фронта в Европе. Отечественная историография дипломатических усилий по открытию Второго фронта может быть условно разделена на три этапа. Первый этап проходил под знаком исключительно отрицательного отношения к затягиванию союзниками начала боевых действий в Европе. Причем, традиция эта даже не послевоенная. Она восходит к эпизоду весны 1942 г., когда в советской прессе была опубликована откровенно критическая статья по данному поводу. Первый этап завершился в начале 1990-х, когда «новое мышление» отразилось на всех областях духовной жизни советского (российского) общества, в том числе и в историографии. Появились работы, безусловно оправдывающие поведение союзников в данном вопросе. В этом плане очень показательна работа архангельского историка М.Н.Супруна. Третий этап (2000-е годы и по настоящее время) характерен более взвешенными или хотя бы разнообразными подходами к теме Второй мировой войны, в целом, и к вопросам межсоюзнических отношений, в частности. Прежде, чем перейти к описанию дипломатической истории открытия Второго фронта, надо хотя бы кратко остановиться на тех условиях, которые прямо или косвенно влияли на позицию сторон в данном вопросе. Во-первых, принимая решение об открытии Второго фронта, наши союзники, в первую очередь, исходили из своих интересов, а не интересов СССР. Этот важный момент, который необходимо постоянно принимать во внимание. Он непосредственно влиял как на сроки начала боевых действий, так и на последовательность действий союзников. Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов и то, что идеологическое и политическое противостояние двух общественных систем никуда не ушло, хотя противоречия и были приглушены союзническими отношениями. И в Англии, и в Соединенных Штатах в руководящих кругах имелись группировки, по разному, в том числе крайне враждебно, относящиеся к Советскому Союзу. В –третьих, обе атлантические державы привыкли рассматривать Россию, пусть и в образе СССР, в качестве неравноправного партнера (традиция, восходящая еще ко временам Российской империи). Советское руководство также не было свободно от комплекса предубеждений, сложившихся в ходе предвоенной политики Запада. Великобритания перед войной наглядно продемонстрировала стремление решать свои проблемы за счет других стран, поочередно одобряя аннексию Гитлером Австрии, Чехословакии и особо не стремясь ввязываться в серьезную войну из-за Польши. Кроме того, руководство СССР не могло не помнить уроки Первой мировой войны, когда ослабленная Россия была вычеркнута из числа субъектов международной политики. Надо также учитывать наличие у большинства советских лидеров комплекса Гражданской войны, когда и Великобритания, и Соединенные Штаты приложили немало усилий для свержения Советской власти (о чем, кстати, У.Черчилль напомнил в своем знаменитом радиообращении вечером 22 июня 1941 г.). И еще один принципиально важный момент. Для атлантических держав вопрос открытия Второго фронта был вопросом Большой политики, который можно было решить чуть позже или чуть раньше, в зависимости от стратегической ситуации (даже летом 1942 г., когда возникла потенциальная угроза британским позициям на Ближнем и Среднем Востоке). Для Советского Союза речь же шла, по меньшей мере в период 1941-1942 гг., о существовании самого государства. Вследствие этого становится понятной и та атмосфера, в условиях которой проходили переговоры об открытии боевых действий в Европе. С самого начала войны вопросы высадки десанта в Северной Франции и Норвегии обсуждались на уровне послов и военных миссий. Впервые на высшем уровне о Втором фронте И.В.Сталин официально упомянул в послании У.Черчиллю 18 июля 1941 г. Вновь идея высадки союзников в Европе была высказана на встрече И.В.Сталина и специального представителя президента Ф.Рузвельта Гарри Гопкинска 31 июля 1941 г. Правда, эта идея еще не облекалась в форму открытия отдельного стратегического фронта. Сталин предложил послать на советско-германский фронт американские войска под национальным командованием. Англичане, со своей стороны, должны были направить на советские базы тяжелые бомбардировщики для нанесения ударов по румынским нефтяным источникам. Однако, по возвращении в США Гопкинс не рекомендовал президенту предпринимать какие-либо действия до прояснения обстановки на советско-германском фронте. Этот эпизод, кстати, показывает, насколько качественно различными были задачи, стоявшие перед СССР и его союзниками. Слабым утешением для советской стороны стали действия британских подводных лодок и истребителей с баз Кольского полуострова осенью и зимой 1941 г., а также начало поставок военных материалов и вооружения. Ухудшение ситуации на Советско-германском фронте неоднократно побуждали советских дипломатов обращаться к английским представителям с предложением о высадке десантов в различных районах Европы (Франция, Норвегия, Балканы). Однако положительной реакции ни от У.Черчилля, ни от английских военных кругов не последовало. Довольно туманны были перспективы активных действий в Европе и на 1942 г. Руководство СССР в этой ситуации совершено правомерно считало, что Великобритания заинтересована больше в сковывании Вермахта в России, чем в действительной помощи Красной Армии. Получив в сентябре 1941 г. очередной отрицательный ответ от Лондона, до конца года советские представители больше этот вопрос не поднимали. После поражения Вермахта под Москвой и вступления в войну Соединенных Штатов ситуация значительно изменилась. На конференции глав США и Великобритании под кодовым названием «Аркадия», прошедшей в начале 1942 г., стороны пришли к соглашению о проведении операций на периферийных театрах. Они заведомо не могли оказать влияние на ситуацию на Восточном фронте. В ожидании летне-осенней кампании 1942 г. советское правительство попыталось заручиться обещанием союзников наконец-то открыть Второй фронт. Зондажи по данному вопросу возобновились с февраля 1942 г. За активизацию действий в Западной Европе выступала и часть политических и военных кругов союзных стран. В частности, начальник штаба армии США Дж. Маршалл и его заместитель Д.Эйзенхауэр считали необходимым осуществить высадку во Франции (операция «Болеро»). С учетом всех обстоятельств президент Рузвельт инициировал переговоры своего представителя Г.Гопкинса с английским руководством по вопросу открытия Второго фронта, завершившиеся неопределенным результатом. Еще во время этих переговоров Рузвельта направил 11 апреля главе Советского правительства послание, в котором фактически пообещал начало операций в Европе в 1942 г. Для обсуждения конкретных вопросов в США и Англию был направлен Народный комиссар иностранных дел В.М.Молотов. Его миссия была тем более важна для Советского правительства, что немцы перешли в решающее наступление на южном участке Восточного фронта. В ходе продолжавшихся до начала июня переговоров выявилась неопределенность позиций руководства союзников по проблеме высадки в Европе в 1942 г. И, хотя в подписанных коммюнике определено говорилось об открытии Второго фронта в 1942 г., в конфиденциальных документах союзники уже закладывали возможность переноса высадки на 1943 г. В итоге, в июле в результате маневров английской дипломатии, американцы согласились считать первоочередной задачей высадку в Северной Африке (операция «Торч»). Для купирования негативной реакции СССР в августе 1942 г. Черчилль решил лично посетить Москву в августе 1942 г. Вместо обещанной высадки в Европе, премьер-министр ограничился обещанием направить на Кавказ несколько авиационных подразделений (операция «Вельвет»). Показателем того, что ситуация была действительно критической, стало согласие Сталина на этот план. Не исключалась возможность усиления кавказской группировки Красной Армии также и британскими пехотными дивизиями. Впрочем, более серьезно готовились к созданию оборонительной группировки в Северном Иране. Чтобы сгладить негативное впечатление от затягивания вопроса с открытием Второго фронта, Черчилль предложил обсудить высадку союзных войск в Северной Норвегии (операция «Юпитер»). Впрочем, в случае резкого ухудшения ситуации на Восточном фронте, союзники не исключали операции в Северной Франции. В целом, в 1942, как и в 1941 гг. советской дипломатии, не смотря на все усилия, не удалось добиться открытия Второго фронта. Ситуация кардинальным образом изменилась после разгрома фашистских войск под Сталинградом и последовавшего за этим наступления Красной Армии на южном фланге Восточного фронта. Теперь у руководителей США и Великобритании возникло опасение, что СССР сможет победить Гитлера слишком быстро и без помощи союзников. Возможность продвижения советских войск в Европу в условиях критического ослабления Германии, во-первых, привела к разработке плана «Рэнкин», предусматривающего незамедлительный ввод англо-американских войск на континент в случае краха Третьего Рейха. Во-вторых, этот же фактор стал решающим при выборе в пользу операции «Хаски», высадке союзников сначала на Сицилии, а затем и в Италии. При этом, и союзные лидеры, и И.В.Сталин понимали, что Италия не может по своему стратегическому значению заменить полноценного Второго фронта во Франции. Этим объясняется сдержанная реакция Сталина на сообщение о планах высадки в Сицилии. И хотя операции союзников на Сицилии и Аппенинском полуострове сковывали часть сил Вермахта и даже привели к переброске ряда соединений с Восточного фронта на этот театр, позиция советского лидера оставалась прежней. Отказ в очередной раз считаться с интересами Советско-германского фронта вызвал кризис в отношениях СССР и союзников. Кардинальный поворот в вопросе открытия Второго фронта произошел на встрече лидеров Антигитлеровской коалиции в Тегеране в ноябре 1943 г. И.В.Сталину пришлось прибегнуть к угрозе приостановить наступательные операции Красной Армии, если высадка союзников во Франции будет снова отложена. Англо-американские аналитики всерьез рассматривали возможность остановки советского наступления на границах страны или даже заключения сепаратного мира. Так или иначе, пользуясь благожелательной поддержкой США, И.В.Сталину удалось получить твердые обещания открытия Второго фронта, которые впервые были исполнены. Надо полагать, что не последнюю роль в этом сыграла военная мощь Советского Союза, продемонстрировавшего способность в одиночку разгромить Германию. Подводя итог сказанному, следует признать, что советской дипломатии не удалось добиться своевременного решения вопроса об открытии Второго фронта. В критические моменты положения на Советско – германском фронте, когда решалась судьба государства, западные союзники отказывались от высадки во Франции, ограничиваясь незначительными операциями на второстепенных театрах военных действий. Даже высадка американских войск в Северной Африке, которая хотя и привела к уничтожению там крупной группировки итало-немецких войск, а также вынудила Вермахт перебросить часть сил авиации с Восточного фронта, была проведена уже после стабилизации фронта и подготовки советского наступления на сталинградском направлении. Нельзя отрицать, что и операция «Торч», и высадка в Италии, и, конечно, вторжение во Францию приблизили окончание войны и уменьшили неизбежные жертвы Красной Армии. Но это влияние сказалось уже после того, как Советскому Союзу удалось создать условия, а затем и добиться коренного перелома в ходе Великой Отечественной войне.

Список использованной литературы

1. Земсков И.Н. Дипломатическая история Второго фронта в Европе – М., 1982
2. Супрун М.Н. Ленд-лиз и северные конвои – М., 1997
3. Фалин В.М. Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов – М., 2000
4. Кимболл У. Сталинград и дилемма советско – американских отношений // Сталинград. Событие. Воздействие. Символ: Пер. с нем. – М., 1995